Настроение Элизабет сегодня скакало, словно обкурившаяся белка, а потому материнская нежность и забота не долго царили в её аппетитной груди. Правда и новой вспышки гнева не последовало. Точнее, пока не последовало. Теперь суккуб чувствовала раздражение. "Нет, вы только подумайте! Ну что за жизнь! Вот уверена, только мне достался вампир-алкоголик, другого такого ещё поискать", - думала она, суетясь вокруг Викентия.
За много лет она уже прекрасно знала, что все эти телодвижения совершенно излишни, но всё равно продолжала выполнять один и тот же ритуал: суетилась, гладила пуками по растрёпанным волосам, проникновенно заглядывала в глаза и заботливо подкладывала под голову любимому подушку. Всё это мисс Кроткот проделывала, не забывая отчитывать своего не знающего меры любовника:
- Может, хватит уже вести себя, как только что обращённый вампирёныш? Ты сам-то помнишь, сколько тебе лет? Стоило так кичиться своим родом, чтоб так по-свински нажираться...  Тебе не ствдно смотреть на все эти портреты? - с этими словами суккуб указала на висевших на стене родителей Викентия. - А что бы ты делал, не окажись рядом меня? Да с тебя в таком состоянии и ребёнок голову снимет, не говоря уж о твоих многочисленных шлюхах, коими ты заполонил весь дом, совершенно не думая обо мне, чёртов эгоист! Ты даже в своём пьянстве эгоист, потому что ты-то ужрался, как последний сапожник, а я всё ещё хочу,  чтобы меня как следует отымели, а ты даже этого не можешь, эгоист проклятый!
В запое Викентия, по мнению Элизабет, бло только одно весомое преимущество: в таком состоянии вампир не мог пресечь её нескончаемое и довольно громкое ворчание.

- Мразь! - с чувством и нотками возрождающегося удовольствия процедила Элизабет, отвешивая Викентию новую пощёчину, заметно уступавшую по силе первой.
Глядя на внушительное достоинство вампира, мисс Кроткот не смогла сдержать плотоядной улыбки на своей хорошенькой мордашке. Сколько бы она порой ни сетовала на грубость сожителя, сколько бы ни жаловалось на то, что Райберт ставит её на одну доску с человеческими шлюхами, против собственных инстинктов идти было практически невозможно.
Налитый возбуждением член ("И откуда только силы берутся, набрался же по самые гланды!" - пронеслось в голове у суккуба.) приковал к себе всё внимание Элизабет мгновенно забывшей все свои относительно недавно приобретённые аристократические замашки.Сейчас Элизабет и сама согласилась бы с доброй половиной эпитетов, коими столь щедро одаривал её барон.
- Только посмей не протрезветь после этого, грязный выродок! - с этими словами суккуб с готовностью приникла к паху своего любовника, пошире открыла свой поистине ненасытный ротик и самозабвенно засолала. Маленький и юркий язычок, горячий и шершавый, словно мелкий наждак, проворно скользил по любимому члену, а Элизабет, прикрыв от нескрываемого удовольствия глаза, уже думала о том, какое удовлетворение и энергетическую потпитку получит, когда Викентий засунет своё хозяйство туда, откуда совсем недавно вынул. О, ради этого она была готова взять в рот у роты королевских солдат посреди городской площади.

Не будь Элизабет так голодна, прелюдия перед вторым актом их извечного балета доставила бы ей куда больше удовольствия. Разбухающий буквально на глазах член, бесспорно, щекотал и нервы, и глотку, но сейчас подобный задаток лишь подогревал желание и разжигал нетерпение, справляться с которым ненасытной девице становилось всё сложнее и сложнее. Суккуб и сама не заметила, как, не отрываясь от основного занятия, лёжа на животе, приподняла свой аппетитный зад, будто бы приглашая Викентия перейти к обещанному продолжению.
"Чёрт, если он немедленно не отжарит меня как следует, клянусь, я откушу ему эту штуку, и никакая регенерация уже не поможет!" - в сердцах подумала Элизабет, с каким-то отчаянным остервенением продолжая сосать, будто бы от этого сейчас зависела вся её будущая жизнь.
Сложно было казать, сколько продолжалась эта сцена, в присутствии барона время всегда текло как-то странно, то замирая на месте, то припускаясь в немыслимый скач. Впрочем, а как ещё могло быть, когда рядом с тобой бессмертный? Когда, казалось, член разбух до таких размеров, что уже не помещался в глотке даже у Бетси, она с трудом и плохо скрываемым сожалением оторвалась от вожделенного паха, приподнялась так, чтобы её голова оказалась на уровне, видимо, всё ещё побаливающей головы возлюбленного, и твёрдо и чётко, будто бы отчитывала нерадивого ребёнка, произнесла:
- Викентий, если буквально в следующее мгновение твой член не окажется там, где ему и положено быть, клянусь, я не успокоюсь, пока не увижу твою дурью башку, насаженную на пику посреди главной городской площади.

Сзади или спереди - для Элизабет это было не так уж и важно, особенно если Викентий, как сейчас, подключал свои проворные пальцы, благодаря чему ни одна из её вожделевших дырочек не оставалась без внимания. Сейчас суккуб жалела лишь об одном: в любом состоянии, даже во время самого жаркого секса, она никак не могла абстрагироваться от слов, на которые барон был не менее щедр, чем на резкие толчки, пришедшиеся сейчас на долю её заднего прохода. Не могла и не отвечать, хоть слова вырывались с заметным трудом, перемежаясь с всхлипами и вздохами, на которые Бетси всегда была расточительна.
- Сукин ты сын, да я угробила на тебя... ах!.. лучшие годы... о-о-о!.. своей... ай, мамочки!.. жизни! - выдавив из себя это, Бетси довольно надолго замолчала, пытаясь полностью отдаться собственным ощущениям. Когда Викентий не пускал в ход клыки, его энергия вливалась в тело суккуба щедро и безостановочно. Элизабет казалось, что она способна залюбить вампира до смерти, но подобный иррациональный страх ещё ни разу не заставил её остановиться, как не останавливала Райбета перспектива опьянения. Пальцы Элизабет крепко вцепились в длинный ворс ковра, чтобы хоть как-то удержать равновесие во время этих сладостных толчков.
- Ты, похоже, хочешь, чтобы я блеванула кишечником прямо в твой дорогущий антикварный камин? - после очередной порции сладострастных стонов осведомилась суккуб. Сказано это было таким стоном,  что сомнений не оставалось - именно этого она и хочет сейчас больше всего на свете.

- Ах ты чёрт! - взвыла Элизабет после очередного, особенно резкого толчка. Если уж даже ей, неутомимому в своей похоти и страсти суккубу, было сейчас больно, то что чувствовали человеческие шлюшки, когда Викентий засаживал им в зад по самые гланды, и подумать было страшно. Это объясняло в том числе и бесконечные истошные вопли и мольбы отпустить, сопровождавшие каждую случку барона с человеком. Странно, что Бетси раньше об этом не думала, и всегда недоумевала, с чего это так брыкаться и изгаляться. Наверное, причиной столь вопиющей невнимательности была пресловутая ревность, которой мисс Кроткот исходила всякий раз, когда Райберт спал с кем-то другим, особенно на глазах своей фаворитки.
Мысли эти напомнили Элизаьет ещё кое-какую проблему, которую вошедший в раж барон, видимо, и не думал устранять. Иногда она сама поражалась силе и глубине чувства собственности, которое испытывала по отношению к пристроившемуся сзади мужчине. Или тут крылось нечто большее? Сколько ещё им нужно было прожить вместе, чтобы наконец ответить на этот вопрос?
Поза, в которой сейчас находилась Бетси, не слишком располагала для рефлексии: стоя широко расставленными коленями на ковре, распластанная открытой грудью на полу, с вытянутыми перед собой руками и максимально откляченной попкой, она, казалось бы, могла только стонать и требовать ещё. Однако же ревность в который раз взяла своё. С трудом поднимая голову и жалея, что не может посмотреть Викентию в лицо, Эдизабет внезапно прошипела:
- Подонок! Ты трахал эту суку Милинду, её дрянной запах всё ещё не выветрился из твоего драгоценного ковра! Ну не мучай меня, ну продай её! - последние слова Элизабет произнесла уже сквозь совершенно неожиданные рыдания, а потом и вовсе уткнулась лицом и длинный ворс и закричала, снова чуть ли не срывая голос:
- Ещё! Хочу ещё!.. Дай!

- Нет, сейчас!.. Хочу сейчас,.. - капризно хныкала Элизабет, размазывая сопли по ковру. В такие моменты те немногочисленные хорошие манеры, что Викентию удалось-таки вбить в свою подобранную дорогушу, летели к чертям. Боль от нового укуса заставила вновь закричать благим матом, Бетси даже попыталась вырваться, однако попытка, разумеется, провалилась, ведь член вампира всё ещё крепко сидел в её выставленной напоказ попке.
Как ни трудно было этого достичь, но, когда Райберт кончил во второй раз, насыщение почувствовала и его любовница. Возможно, этому способствовало то,  что больше из неё крови не пили. И теперь суккуб, в изнеможении распластавшись на ковре и чуть постанывая, будто бы вампир всё ещё продолжал эту бешеную скачку, а не отправился на поиски очередного бухла, в этом она была уверена.
- Чёрт, я, кажется, наконец-таки обожралась, - пробормотала Элизабет, довольно некультурно и недвусмысленно икая. - Почему тебя всегда приходится так долго уламывать, чтобы ты сделал всё, как надо? Знаешь же, что я больше ни с кем так не могу, и всё равно тянешь до последнего,.. - все эти упрёки произносились также лицом в пол и без малейшего намёка на сварливость. В голосе даже сквозила вполне искренняя благодарность, которая всегда переполняла суккуба после отличного секса. Теперь полученной энергии должно хватить примерно на неделю. Правда, Элизабет знала, что столько не выдержит. Она как-то попыталась шантажировать барона доступом к своему телу. Закончилось всё через четыре дня, как и следовало ожидать, валянием в его ногах, морем слёз и истеричными требованиями взять её здесь и сейчас. Сцена происходила посреди оживлённой улицы, и от излишнего внимания парочку спасло только то, что машина Викентия оказалась припаркованной неподалёку.

С усталым стоном Элизабет поднялась сначала на четвереньки, а через пару минут и вовсе выпрямилась. Правда, подойти к Викентию сразу не получилось - штормило, и суккубу пришлось какое-то время привыкать к вновь обретённому вертикальному положению. Слегка освоившись, она, довольно сильно пошатываясь, добрела до кресла и буквально рухнула вампиру на колени.
- Такое впечатление, будто твой дружок ещё там, - блаженно прикрывая глаза, проговорила она, не торопясь выполнять очередное желание любовника. Потом будто бы вспомнила, чего от неё хотели, и даже потянулась к лицу барона, обвила руками его шею, однако же две пары губ так и не сомкнулись в поцелуе, потому что Элизабет опять вспомнила о Милинде:
- Потом уже настало... Пойди и скажи Джеймсу, чтобы отвёз эту шлюху на рынок рабов, ей там самое место... Я даже не против, если кто-нибудь всыпет ей на прощание, но в ближайшие два часа и духу её тут быть не должно! Ты же знаешь, что всё, чего бы ты от неё ни захотел, я сделаю в разы лучше,.. - как в лихорадке, твердила суккуб, а в конце увещевания не выдержала и жадно впилась губами в уста Викентия, совершенно забыв, что собиралась упрямиться до победного конца.
Поцелуй был глубоким  проникновенным, неожиданно нежным и мягким, потому как, насытившись и немного успокоившись, суккуб оставалась стервой лишь на словах. Казалось, они приросли друг к другу навечно, однако же наконец Элизабет смогла оторваться от лица Райберта лишь для того, чтобы прошептать в самое ухо:
- неужто это не стоило одной-единственной шлюхи?

Ив не любил ждать, но сегодня пришлось. Вампир даже уши заткнул, чтобы не перевозбудиться от стонов, криков и прочих сопровождающих, - молодость-шмолодость и очень богатая фантазия могли быстро провернуть свои грязные делишки, - но это не помогло. Он и отходил на пять минут, а потом снова возвращался, но вопли из гостиной не прекращались. Нет, он мог, конечно, войти, покричать, побить шваброй в дверь, потанцевать с бубном, но что-то ему подсказывало, что отрывание Элизабет от папочки грозит ею же оторванными яйцами, если учесть ту истерику, что предшествовала их сексу. Так он и измерял особняк в шагах пока, наконец, не вернулся к мрачному затишью. В то, что они могли трахаться молча, Ив поверить никак не мог, а потому без всяких опасений вошел, приветливо улыбаясь беспорядку, целующимся и витающему в воздухе удовлетворению.
- Кхе-кхе, - демонстративно кашлянув, попытался привлечь к себе внимание Мэрроу, но тщетно. Да кому он вообще нужен, когда одет?
Следующей мыслью было подойти и за волосы стащить эту сучку с папочки. И не из-за пресловутой ревности, коей тут и не пахло, а потому, что так его хотя бы заметят. Однако оторванных яиц еще никто не отменял, так что Ив предпочел менее рискованный путь: просто подошел, просто нагло влез на колени вторым, заставив суккуба потесниться, и полным надежды взглядом заглянул в глаза мастера.
- Ты мне кое-что обещал, - как бы между прочим напомнил он, любовно поглаживая барона по руке. – Ты обещал научить меня стрелять.
Так как ничего путного, кроме ножа, члена и груди ладонь Ива не знала, то он был всеми руками и ногами «за» возможность обучиться обращаться с пистолетом так же, как с тремя вышеперечисленными предметами.
- Я хочу! Очень!
Вновь встав на свои две, вампир схватил Викентия за руку и потянул на себя, требуя, чтобы тот поднялся. И как-то плевать ему было на Элизабет.