Бетси вернулась домой в отвратительном настроении. Погода оставляла желать лучшего, слуги да и, кажется, все прочите обитатели этого трижды клятого города либо вконец отбились от рук, либо просто были полнейшими идиотами. Не радовала и вынужденная необходимость скрывать свою истинную сущность на протяжении всего хмурого дня. Казалось бы,  сейчас мисс Кроткот уже не нужно опасаться каждого соседа, всё-таки деньги, пусть и не собственные, а щедрого покровителя, способные решить многие проблемы. Однако же инстинкты, выработанные за десятилетия скитаний и лишений, давали о себе знать: сейчас в скромно одетой девушки без грамма косметики на лице мало кто мог заподозрить суккуба, способного соблазнить практически любого. И тем скорее хотелось Элизабет вернуться домой, потому что там можно было отбросить притворство и стать самой собой.
Джеймс открыл дверь хозяйской фаворитке, слегка запыхавшись. Барон никогда не держал большого штата, опять же таки из соображений осторожности, что лишь добавляло работы тем, кого он всё-таки нанял.
- Добрый вечер, мисс Элизабетт. Думаю, барон как раз спускается вниз. Думаю, он будет рад Вас видеть.
Понимающий взгляд, которым смерил слуга фаворитку своего господина, не требовал особых разъяснений. Ни для кого не было секретом, что только эта капризная девчонка могла утихомирить Райберта, когда тот злился. Правда сейчас ей самой было необходимо какое-нибудь успокоение.
Не удостоив слугу даже коротким кивком, Элизабет скинула неброскую курточку из каракуля на руки расторопному Джеймсу и осведомившись, где именно находится барон, проследовала в указанном направлении.
- Говорят, ты сегодня рвёшь и мечешь, - с холодной усмешкой проговорила Элизабет, едва успев появиться на пороге малой гостиной. Признаваться в этом было опасно, однако же суккуб бы погрешила против истины, если б взялась утверждать, что не любила его таким - раздражённым и готовым взорваться в любое мгновение. - Ну, что случилось? Закончился твой любимый виски?
Было совершенно непонятно, зачем она лишь продолжает злиить своего господина, однако же, будучи сама в не самом прекрасном расположении духа, остановиться Элизабет не могла.

И не думая скрывать громкий вздох, недвусмысленно свидетельствующий о том, как раздражали суккуба порой эти нелепые ритуалы, которыми Викентий опутал всю их жизнь, Элизабет послушно присела и дотронулась губами до ухоженной руки хозяина. Если б ей было позволено решать, она бы предпочла сразу завалиться в кровать. Да можно даже и на ковёр у камина, без разницы. Она поняла, что хочет Райберта, едва лишь переступила порог гостиной. Ничья сексуальная энергия не привлекала её так, как его, и именно это, а не только меха и драгоценности, держали мисс Кроткот подле этого вампира и заставляли безропотно сносить все его причуды и дурацкие фантазии. Ну, или почти безропотно...
- Ты и в застенках Королевы не откажешься от этих нелепых ритуалов, ведь так? - не меняя насмешливого тона, но и не решаясь выпрямиться без разрешения, произнесла Элизабет. - Что ты делал сегодня весь день? Скучал, не выпуская из рук бокала?
Последний вопрос прозвучал уже как недвусмысленный упрёк, правда, дело тут было вовсе не в известной неприязни мисс Кроткот к спиртному. Уж она-то прекрасно знала, что господин барон пьянеет только от крови своего суккуба. Дело было совсем ином. Элизабет просто-напросто ревновала, словно простая человеческая девка. И ни капельки этого не стеснялась.
Ни для кого в этом доме не было секретом, что, помимо неё, в доме есть и другие женщины, которых Викентий держит совсем не для того, чтобы они прислуживали ему за обедом. И это злило Элизабет едва ли не больше всего остального.

Как всегда в таких случаях, и без того хрупкое спокойствие суккуба было разрушено в пух и прах буквально в одно мгновение. Сочувствие, отразившее на хорошеньком личике во время исповеди барона, тут же уступило место гримасе злости и негодования. Викентий прекрасно знал, как ревнива его любовница, а потому наверняка специально завёл разговор об этой чертовке Милинде. О, с каким бы удовольствием она разодрала бы глотку этой выскочке, возомнившей себя чёрт знает кем! Останавливало лишь две вещи: во-первых, на её место Викентий очень скоро приволочёт другую, а то и не одну; во-вторых, на него она сейчас злилась куда больше, чем на всех девок этого городка.
- Похотливый выродок! - истошно завопила Элизабет голосом, вконец растерявшим остатки мягкости и мелодичности. Дальше последовала долгая и малоцензурная тирада, сводившаяся, в основном, к тому, что она угробила эточудовище лучшие годы своей жизни, тогда как он, неблагодарная тварь и конченый подонок, ни в грош не ставит свою любовницу и обращается сс ней, словно с одной из своих бесконечных шлюх.
- Ты держишь меня тут только потому, что не можешь отказаться от моей крови! Ещё бы! Где ещё ты найдёшь другую такую дуру, которая добровольно согласиться поить тебя до потери памяти, ничего не получая взамен! - Новая ложь, так как Элизабет взамен получала, причём не только меха и драгоценности.
- Давай-давай! Катись к своей чёртовой Милинде, сними с неё шкуру, сделай из этой глупой девки фрикасе и накорми им местных бродячих псов - мне нет дела! - Стоявший на низком журнальном столике графин с виски просвистел мимо уха наверняка уже оглохшего барона и вдребезги разбился о старинный портрет его дедушки. - Только потом не смей возвращаться сюда и впиваться зубами в мою шею как ни в чём не бывало!
Расправившись с графином, Элизабет теперь жадно шарила пылавшими гневом глазами по комнате в поисках очередных снарядов.

- Доказать?! - словно не веря своим ушам, прохрипела Элизабет, пытаясь отдышаться после болезненного тычка. - Доказать, сукин ты сын?!! Ты ещё смеешь сомневаться и сравнивать меня с какой-то человеческой подстилкой?!
Казалось, ярости суккуба уже нет предела. Викентий всегда выискивал самые обидные способы задеть свою любовницу, странно, что он до сих пор не напомнил, из какой дыры вытащил её саму. Подобные фразы бесили мисс Кроткот ненамного меньше бесконечных измен барона.
Издав какой-то совершенно нечеловеческий и полный отчаяния рык, Элизабет вцепилась зубами в руку Викентия, будто бы это она была вампиром, а не наоборот. Знала, насколько опасна его кровь, понимала, что её зубам ни за что не прокусить холодную алебастровую кожу любовника, и всё равно буквально вгрызалась в обожаемую практически до ненависти ладонь, будто бы этим можно было вразумить барона Райберта.
- Шварь! Ненаишу! - неразборчиво мычала она. Из хорошенького рта Элизаьет могло бы вылиться ещё много бранныз словечек, ещё и похлеще, но пришлось ограничиться минимумом, потому что тогда пришлось бы разжать челюсть, а этого она делать, по крайней мере, добровольно, пока не собиралась. Руками она изо всех сил вцепилась в плечи вампира, боясь, как бы тот не попытался стряхнуть с себя совсем обезумевшую от ревности любовницу.

Второй удар кнутовищем Элизабет почти не заметила, даже несмотря на то, что он был намного болезненнее первого. Зубы пришлось разжать, когда сильные руки, бороться с которыми было просто бесполезно, потянули её куда-то вверх. Суккуб прекрасно знала, что должно было последовать за этим. Как ни нелепо это звучало, но за столько лет, проведённых рядом с Викентием она так и не перестала бояться боли. Даже после того, как научилась получать ни с чем не сравнимое удовольствие и от этого аспекта их во многом странных отношений. И всё равно всякий раз не могла сдержать панического вскрика, когда отточенные зубы вонзались в её тонкую шейку.
- Ай-яй! - почти по-детски всхлипнула Элизабет, почувствовав, как жизненная сила буквально за секунды покидает тело. Однако же барон, как всегда, не собирался останавливаться на паре-тройке глотков её пьянящей крови. Элизабет так и не поняла, в какой момент они оказались на ковре у самого пылающего камина, казалось, что Викентий не вампир, а осьминог, потому что его руки умудрялись и сжимать её горло, и оглаживать пока ещё стянутые гладким шёлком узкой юбки крутое бедро, и ощупывать полную, с в мгновение окаменевшими сосками грудь. Или же это Элизабет потеряла счёт времени от смеси боли и наслаждения?
Из-за того, что Викентий никак не желал оторвать челюсти от нежной шейки своей любимой собственности, Элизабет не могла с должной страстью начать целовать в ответ, да и потом, ей самой хотелось насытиться, а потому она снова заскулила и стала извиваться, тем самым лишь усиливая боль от укуса.
- Мне болно, - опять начала она канючить, скорее уже даже от нетерпения. - И я всё ещё голодна, - почти прохрипела суккуб, прекрасно зная, что Викентий поймёт, какую пищу она имеет в виду.

- Ах ты!.. - резко вскрикнув, в бессильной злобе простонала Элизабет, не прекращая извиваться под своим мучителем. Викентий уже в который раз обманул её: она хотела своей доли удовольствия, его жизненной и сексуальной энергии (что для суккуба было одним и тем же), а он, вместо того, чтобы пустить в ход не зубы, а совсем иную часть своего организма, снова высасывал из своей девочки кровь, да с такой жадностью, будто бы не смог насытиться и дюжиной таких, как она.
Изо всех оставшихся сил вцепившись острыми ногтями на сей раз в волосы барона, Элизабет пыталась притянуть его лицо к себе, тем самым лишь добавляя себе болезненных ощущений, ведь вампир во время этих рывков и не думал вынимать клыки из свежей раны. Как и следовало ожидать, результатом стали классические женские слёзы.
- Я... я тоже... тоже хочу! Дай мне! - словно трёхлетнее дитя, твердила Элизабет, глотая слова вместе с бесконечными всхлипами. - Мразь! Подонок! Ненавижу! Хочу... - это уже было какое-то бессвязное бормотание, пальцы уже не тянули вампира за волосы, но и не отпускали, а хныканья постепенно стали сменяться прерывистыми стонами, когда руки Викентия опять совершенно невероятным образом переместились  от бёдер к груди суккуба.
- Ты ж меня так до смерти выпьешь, - прошептала Элизабет, бессознательно подаваясь бёдрами навстречу родным клыкам, чтобы барону было удобнее вкушать свой самый изысканный ужин. - Ей Богу, лучше бы порол, - добавила она, ухватив помутившимся взглядом валявшуюся неподалёку плётку.

Поверить в то, что это наконец-таки свершилось, было практически невозможно. Элизабет даже уже и не знала, чему радовалась больше: долгожданному соитию или же тому, что острые, словно бритва, клыки наконец-таки покинули её истерзанную плоть.
- Будь ты проклят, кровопийца! - с непередаваемой нежностью простонала суккуб, чувствуя как жизненные силы по капле начинают вливаться в хрупкое тело. Теперь наступала её очередь отужинать...
С каждым толчком член Викентия всё глубже входил в её изголодавшееся по сердечному другу лоно. И с каждым толчком Элизабет словно оживала. Неудержимая сексуальная энергия любовника била ключом, и обессиленная и обескровленная мисс Кроткот теперь поглощала её всем своим естеством с непередаваемой жадностью. Казалось, она не столько хочет насытиться сама, сколько истощить Райберта, будто бы хотела отомстить за те издевательства, что предшествовали их страстному соитию. Хотя вроде бы за столько лет вместе уже давно можно было привыкнуть и к его любовницам, и к тому, что после каждого такого совместного "ужина" приходилось по несколько часов приходить в себя...
Но нет, каждый раз был, как первый, и, возможно, именно поэтому эти двое всё ещё были вместе.  И действительно, разве можно отказаться от того, кто способен избавить от скуки бессмертного, ну, или практически бессмертного?
- Всё ещё хочешь к ней? - с неожиданной яростью и злостью чётко спросила Элизабет, когда взгляды любовников снова встретились. Подобная агрессия означала только одно - суккуб постепенно насыщалась, хотя до полного удовлетворения всех своих потребностей ей было ещё очень далеко. - Всё ещё думаешь о той девке в подвале? - вырывая руки из ладоней Викентия и с нечеловеческой силой проводя ногтями по его спине, прошипела раззадорившаяся девица, не забывая при этом активно работать бёдрами.

У Элизабет уже не осталось сил ругаться и проклинать Викентия, хотя и хотелось. Очень. Особенно после того, как он назвал её подзаборной мразью. Ну ничего! Она ещё отомстит за это несправедливое оскорбление, она ещё покажет! Спустит пяток его любимых шлюх на корм первому попавшемуся вампиру за сущие гроши. Или в следующий раз разобьёт что-то действительно ценное. Или... или...
- А-а-а!.. - снова закричала распластанная под вампиром и от того совершенно беспомощная Элизабет. Воспользовавшись тем, что суккуб немного восстановила свои силы, Викентий по новой принялся за свой самый излюбленный ритуал. Нет, он, скорее, согласился бы добровольно отдаться на растерзание королевским ищейкам, чем позволит своей любовнице выйти после их соития с новыми силами. Всякий раз он забирал не меньше, а то и больше, чем давал сам, и это обстоятельство невероятно злило обладательницу стройных ножек, продолжавших, невзирая на острую боль, оглаживать ягодицы и талию вампира.
Отчаянно стараясь опередить любовника в этом безумном соревновании и выжать из него как можно больше, прежде чем он выпьет слишком много, Элизабет отчаянно завиляла бёдрами, всё настырнее насаживаясь на вливавший столь необходимую жизненную энергию член. Стоны уже давно уступили место болезненным вскрикам, казалось, после этого безумного соития не должен был выжить ни один из них.
- Ты меня убьёшь, ты меня убьёшь и пойдёшь трахать своих бесконечных шлюх! - кричала чуть ли ни на весь особняк суккуб, вцепившись в Райберта мёртвой хваткой.

Ненадолго установившуюся в комнате тишину нарушила звонкая пощёчина, которую Элизабет с размаху отвесила пристроившемуся у неё на груди любовнику.
- Шлюхи ждут тебя в подвале, похотливый кобель! - резко, но без прежней злобы процедила суккуб. Всё-таки её нечеловеческую ревность не мог заглушить даже самый умопомрачительный секс. Или же эпитет "подзаборная" никак не хотел выходить из хорошенькой головки.
Казалось бы, что ещё нужно для счастья! Осенью темнело рано, а потому к вечеру регенерация пошла быстрее, раны от укусов постепенно затягивались, однако сладкая боль в пострадавших от зубов Викентия местах всё не унималась. Ощущая на себе горячее семя любимого, Элизабет продолжала потихоньку подпитываться витавшей в воздухе энергией, что выделило их сумасшедшее соитие. И всё равно этот шельмец умудрился выпить больше! В который раз опустошил её почти до дна, а она теперь вынуждена чуть ли не собственными руками втирать во вспотевшую от бешеной скачки кожу ещё не остывшую сперму барона. Или же это опять говорила ненасытная жадность и похоть суккуба? Ответа на этот вопрос Элизабет не знала, да и не хотела знать. Она ревновала своего Викентия до, во время и после соития. И всё время считала, что он берёт больше, чем отдаёт.
- Ты так и не сказал мне, что делал весь этот день, - охрипшим от бесконечных криков голосом проговорила мисс Кроткот. - Зачем тебе полный дом дешёвых потаскушек, когда у тебя есть я? Ты же не и сам прекрасно знаешь, что им и всем скопом не дать тебе и сотой доли того, что было только что? Признайся, ты весь день кувыркался с этой сучкой Милиндой, а теперь решил и меня приравнять к ней, завалив на том самом ковре, на котором всаживал и ей!
Элизабет распалялась всё больше и больше, напрочь забыв о сорванном голосе. Причина этого приступа ревности была на самом деле очень проста: суккуб не "наелась" и хотела ещё.