Высокие своды готической церквушки переливались всеми красками радуги, в неясных бликах мерцания позолоты, впитывающей симфонию палитры картин, сюжет которых вился витиеватой линией в прошлое и вещал о последних днях прогнившего в пороках человечества. Заглядываясь на всю неподдельную красоту монархическо-католической помпезности, Моник едва не наеб***сь несколько раз через пороги архитектурной постройки, впитывая в себя ауру её загадочности. Выряженная в новую рясу класса «мини», которую даровал церкви местный дворянин, она спешила в центральный зал, немного «размять» голос перед вечерней мессой. В центре зала, с высоким потолком, густо обклеенным лепниной и прочей хренью, название которой девушка не знала, стоял массивный оргАн из красного дерева. Но так как играть на нем Моник не умела, пришлось поставить пластинку в патефоне, пылящемся в углу церкви.
- До ре миииии! Ми-ми-ми! Фа-соль-ляяяяяяаааааа!
- А-а-а-а-а-а-а-а-а! – Раздалось откуда-то из глубины церкви.
«Конкуренты?» - Подумала Моник, и громче прежнего вывела ноту:
- Ляяяяяяяяяааааааааа!
- Дааааа! – Разрезал складывающуюся в стройную мелодию грубый мужской голос.
«Да? Такой ноты нет в музыкальной грамоте». – Девушка подбежала к пюпитру и несколько раз пролистала нотную тетрадь, выискивая данное словосочетание.
- Ыааааах! Дах-дах-дах! – Продолжал настаивать мужчина, к голосу которого присоединилась и женщина, напоминающая ей сестру Фригиду.
«Настоятельница церкви – добрая душа, - свела в молитвенном жесте ладони Моник, - дает бесплатные уроки пения столь неспособному к вокалу грешному».
- Ля-ля-ляяяяааааа! – Заголосила бархатным голосом Блязерс. Мужской баритон, срывавшийся на хрип, и рычание не вплетался в общую концепцию мелодии, не становился мозаикой в картинке, не клался кетчупом к майонезу и горчице. Тем не менее, Моник полагала, что если долго и сильно стараться, что-то да получится. И, когда казалось, что общий ритм угадан, голос настоятельницы Фригиды изрыгнул дивную фразу, игра слов в которой осталась доселе неразгаданной умом брюнетки Блязерс.
- Ля-ля-ляяяя!
«Куда катится музыкальное искусство?» - Глядя на святые образы, размышлял её мозг, уныло шевеля извилинами.
Тишина застала её врасплох, не менее неожиданными стали шаги… мужские шаги. Об этом она догадалась по тяжести, с которой ступал неизвестный.
- Какая унылая мелодия для столь радостного дня. – Раздался голос у самого уха Моник. Девушка вздрогнула, а бледная кожа, не знавшая загара много лет, покрылась мелкими мурашками.
- Ох, прошу прощения, если помешала вашей исповеди. – Блязерс повернулась к говорившему и к своему удивлению отметила, что он находится намного дальше, чем её показалось вначале. Как говорится, если кажется, нужно перекреститься, что она и сделала. Незнакомец, чьи глаза сияли в свете пламя свечей, показался ей весьма забавным и симпатичным. Как такого не благословить от лица церкви. Может быть, Бог снизойдет и научит несчастного петь? Скромно подойдя к мужчине, она замахнулась на него крестом.
- Благословляю…. – не успела закончить Моник, как мужчина отшатнулся от неё, как от прокаженной.
- Право слово, леди, вам лучше петь.
Щеки девушки налились румянцем.
- Я заметил что… мг, это у вас неплохо получается.
- Правда? – Заморгала она темными, как смоль глазами и густо обрамленными  ресницами. – Вы первый кто делает мне такие комплименты. К сожалению, публика церкви не ценит церковных исполнителей, особенно, когда твой голос в партии третий.
- Правда-правда. – Нервно заметил мужчина, опуская руку на её плечо. – Пойдем, знаю одно место, которое придется тебе по вкусу. Немного переоденем, изменим имидж, так сказать, и будет все чики-пуки.
- Дааа? – Девушка бросила косой взгляд на его руку. – Как же настоятельница Фригида?
- Считай этот вопрос почти решенным. - Подхватив под локоть Моник он повел её к выходу, затуманив разум, отвлекая от дел церковных, привлекая к делам шоу-бизнеса.

Отредактировано Моника Блязерс (2011-12-20 17:24:57)